Вороненая сталь холеные руки ученый секретарь

Холодная месть — Линкольн Чайлд

Книгу Холодная месть — Линкольн Чайлд читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!

Книга Холодная месть — Линкольн Чайлд читать онлайн бесплатно без регистрации

Линкольн Чайлд посвящает эту книгу дочери Веронике

Дуглас Престон посвящает эту книгу Маргарите, Лоре и Оливеру Престон

Каирн-Бэрроу, Шотландия

Они поднялись на голый хребет, уходящий к вершине Бен-Дерг, и в сумраке уже не смогли разглядеть охотничий домик поместья Килхурн. Сквозь ночной туман лишь слабо пробивался тусклый желтый свет, сочащийся из окон. На гребне Джадсон Эстерхази и специальный агент Алоизий Пендергаст остановились, включили фонари и прислушались. Пять утра, на востоке небо уже сереет, скоро послышится рев оленей-самцов. Идет сезон гона.

Пендергаст и Эстерхази молчали. Ветер шелестел пожухшей травой, стонал над растрескавшимися от морозов камнями. Вокруг — ни единого движения.

— Слишком рано, — произнес наконец Эстерхази.

— Возможно, — пробормотал Пендергаст.

Оба стали терпеливо ждать, пока не наползет с востока предрассветная серость, высветит угрюмые силуэты Грампианских гор, мертвенно и жутко зальет окрестности. Очертания медленно проступали из сумрака. Далеко внизу открылся охотничий домик: немалых размеров особняк с башенками и бастионами из камня, мокрого от ночной сырости, окруженный мрачными темными елями, тяжеловесными, недвижными. Впереди вздымались гранитные утесы громады Бен-Дерг, теряясь в сером небе. По склону бежал ручей, срывался каскадом водопадов, устремляясь к черным водам Лох-Дуин тысячью футов ниже. Темная гладь озера едва различалась в зыбком свете. Справа, у подножия, начинались обширные болота, известные как Фоулмайр, «Грязные топи». Над ними расстилался туман. Его колышущиеся языки поднимались вверх, неся слабый запах тления и болотного газа, разбавленный приторным ароматом отцветающего вереска.

Не говоря ни слова, Пендергаст забросил винтовку на плечо и пошел через гребень, постепенно набирая высоту. Эстерхази двинулся следом. Лицо его скрывала тень длинного козырька охотничьей шапки. С высоты открылся вид на весь Фоулмайр, простирающийся до горизонта, на западе примыкающий к обширной и мрачной заболоченной низине Иниш.

Через несколько минут Пендергаст остановился и предостерегающе поднял руку.

— Что такое? — спросил Эстерхази.

Ответил ему не Пендергаст. Странный, чужеродный, пугающий звук донесся из укрытой меж гор тесной долины: рев благородного оленя во время гона. Рев усиливался и слабел, звук отражался от склонов, эхо дробилось и множилось, жуткое, заунывное, — словно катился над болотами и горами стон проклятой, заблудшей души, полный отчаяния и ярости. В это время года олени носятся по долинам и склонам, отыскивая соперников, дерутся жестоко, иногда и до смерти, за обладание гаремом самок.

В ответ заревели невдалеке, у берегов озера, неукротимо и мощно, затем, уже слабее, послышался рев третьего соперника. От рева и эха, казалось, дрожала земля.

Охотники слушали молча, подмечая направления и особенности рева.

Наконец Эстерхази заговорил еле слышно — слова уносил ветер:

— Тот, в долине, — настоящее чудовище.

Пендергаст не ответил.

— Думаю, нужно выследить именно его.

— Экземпляр из болот еще больше, — пробормотал Пендергаст.

Эстерхази ответил не сразу:

— Тебе ведь известны правила охотничьего домика насчет хождения по болотам?

Пендергаст пренебрежительно махнул холеной рукой:

— Я не из тех, кого волнуют чужие правила. А ты?

Эстерхази поморщился, но смолчал.

Оба выждали, пока серая муть на востоке не окрасилась внезапно алым и настоящий рассветный свет не окатил блеклый пейзаж нагорий. Болота теперь виделись отчетливо: черные «окна» стоячей воды, медленные протоки, торфяники, обманчиво ровные топкие лужайки, выступы крошащихся скал — унылая сырая пустошь. Пендергаст извлек из кармана складную подзорную трубу, раскрыл, тщательно осмотрел Фоулмайр. Затем протянул трубу Эстерхази:

— Он между первым и вторым пригорками, в полумиле от нас. Одиночка. Самок поблизости нет.

— Крона, похоже, с дюжиной отростков.

— Их тринадцать, — уточнил Пендергаст.

— Оленя в долине гораздо легче добыть. Проще подобраться незаметно. Мне кажется, на болотах нет ни малейшего шанса. Даже если не принимать во внимание, э-э, некоторый риск блуждания по болотам, олень нас за милю увидит.

— Мы подойдем так, чтобы второй пригорок заслонил нас. Ветер благоприятный — олень нас не учует.

— Пусть так, но топь опасна.

Пендергаст повернулся, взглянул прямо в длинное породистое лицо:

— Джадсон, ты, кажется, боишься?

Тот, захваченный врасплох, выдавил фальшивый смешок:

— Разумеется нет. Но я здраво оцениваю наши шансы на успех. Зачем тратить силы и время на бесплодную погоню в болотах, когда почти такой же отличный олень поджидает нас в долине?

Вместо ответа Пендергаст выудил из кармана монету в один фунт:

— Давай кинем монетку.

— Орел, — неохотно отозвался Эстерхази.

Пендергаст подбросил монету, поймал, прижал к рукаву. Убрал ладонь и сообщил:

— Решка. Первый выстрел — мой.

Он первым направился вниз по склону. Тропы не было, охотники шли по заросшим лишайником, искрошенным скалам, по чахлой траве, где прятались крохотные горные цветы. Ночь отступала, над болотами сгустился и заклубился туман, скапливаясь в низинах, протягивая языки к пригоркам и скалам. Охотники тихо, крадучись подобрались к оконечности болот. Когда спустились в небольшую крутосклонную лощину у подножия, Пендергаст жестом приказал остановиться. Благородные олени отличаются необыкновенным чутьем, и следовало соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не быть замеченными.

Пендергаст осторожно выглянул за край лощины.

Олень был в тысяче ярдов от охотников и медленно уходил в болота. Словно заметив опасность, он повел головой, принюхался и испустил оглушительный рев. Эхо заметалось в скалах. Зверь встряхнулся и снова принялся обнюхивать почву и щипать редкую траву.

— Господи боже, какой монстр! — прошептал Эстерхази.

— Следует поторопиться, — тихо заметил Пендергаст, — он уходит.

Оба выбрались из лощины и заспешили к оленю, стараясь не попасть в его поле зрения, затем двинулись к пригорку, заслонявшему их от животного. За долгое лето окраины болот подсохли, охотники двигались скоро и бесшумно, шагая с кочки на кочку. К выступу подошли с подветренной стороны. Олень заревел снова — верный признак, что еще не учуял и не заметил людей. Пендергаст вздрогнул: вблизи рев болезненно напомнил львиный. Жестом велев Эстерхази выждать, подобрался к вершине пригорка и осторожно выглянул между лежащими там камнями, пытаясь рассмотреть добычу.

Романы » Зона » 4 февраля 1982 года. Нью-Йорк

(записки надзирателя)

Письмо издателю

4 февраля 1982 года. Нью-Йорк

Рискую обратиться к Вам с деликатным предложением. Суть его такова.
Вот уже три года я собираюсь издать мою лагерную книжку. И все три года — как можно быстрее.
Более того, именно «Зону» мне следовало напечатать ранее всего остального. Ведь с этого началось мое злополучное писательство.
Как выяснилось, найти издателя чрезвычайно трудно. Мне, например, отказали двое. И я не хотел бы этого скрывать.
Мотивы отказа почти стандартны. Вот, если хотите, основные доводы:

Эти соображения не выдерживают критики. Разумеется, я не Солженицын. Разве это лишает меня права на существование?
Да и книги наши совершенно разные. Солженицын описывает политические лагеря. Я — уголовные. Солженицын был заключенным. Я — надзирателем. По Солженицыну лагерь — это ад. Я же думаю, что ад — это мы сами.
Поверьте, я не сравниваю масштабы дарования. Солженицын — великий писатель и огромная личность. И хватит об этом.
Другое соображение гораздо убедительнее. Дело в том, что моя рукопись законченным произведением не является.
Это — своего рода дневник, хаотические записки, комплект неорганизованных материалов.
Мне казалось, что в этом беспорядке прослеживается общий художественный сюжет. Там действует один лирический герой. Соблюдено некоторое единство места и времени. Декларируется в общем-то единственная банальная идея — что мир абсурден.
Издателей смущала такая беспорядочная фактура. Они требовали более стандартных форм.
Тогда я попытался навязать им «Зону» в качестве сборника рассказов. Издатели сказали, что это нерентабельно. Что публика жаждет романов и эпопей.
Дело осложнялось тем, что «Зона» приходила частями. Перед отъездом я сфотографировал рукопись на микропленку. Куски ее мой душеприказчик раздал нескольким отважным француженкам. Им удалось провезти мои сочинения через таможенные кордоны. Оригинал находится в Союзе.
В течение нескольких лет я получаю крошечные бандероли из Франции. Пытаюсь составить из отдельных кусочков единое целое. Местами пленка испорчена. (Уж не знаю, где ее прятали мои благодетельницы.) Некоторые фрагменты утрачены полностью.
Восстановление рукописи с пленки на бумагу — дело кропотливое. Даже в Америке с ее технической мощью это нелегко. И, кстати, недешево.
На сегодняшний день восстановлено процентов тридцать.
С этим письмом я высылаю некоторую часть готового текста. Следующий отрывок вышлю через несколько дней. Остальное получите в ближайшие недели. Завтра же возьму напрокат фотоувеличитель.
Может быть, нам удастся соорудить из всего этого законченное целое. Кое-что я попытаюсь восполнить своими безответственными рассуждениями.
Главное — будьте снисходительны. И, как говорил зек Хамраев, отправляясь на мокрое дело, — с Богом.

Читать еще: Из какой стали делают швеллер?

Старый Калью Пахапиль ненавидел оккупантов. А любил он, когда пели хором, горькая брага нравилась ему да маленькие толстые ребятишки.

— В здешних краях должны жить одни эстонцы, — говорил Пахапиль, — и больше никто. Чужим здесь нечего делать.

Мужики слушали его, одобрительно кивая головами. Затем пришли немцы. Они играли на гармошках, пели, угощали детей шоколадом. Старому Калью все это не понравилось. Он долго молчал, потом собрался и ушел в лес.

Это был темный лес, издали казавшийся непроходимым. Там Пахапиль охотился, глушил рыбу, спал на еловых ветках. Короче — жил, пока русские не выгнали оккупантов. А когда немцы ушли, Пахапиль вернулся. Он появился в Раквере, где советский капитан наградил его медалью. Медаль была украшена четырьмя непонятными словами, фигурой и восклицательным знаком.

«Зачем эстонцу медаль?» — долго раздумывал Пахапиль.

И все-таки бережно укрепил ее на лацкане шевиотового пиджака. Этот пиджак Калью надевал только раз — в магазине Лансмана.

Так он жил и работал стекольщиком. Но когда русские объявили мобилизацию, Пахапиль снова исчез.

— Здесь должны жить эстонцы, — сказал он, уходя, — а ванькам, фрицам и различным гренланам тут не место.

Пахапиль снова ушел в лес, только издали казавшийся непроходимым. И снова охотился, думал, молчал. И все шло хорошо.

Но русские предприняли облаву. Лес огласился криком. Он стал тесным, и Пахапиля арестовали. Его судили как дезертира, били, плевали в лицо. Особенно старался капитан, подаривший ему медаль.

А затем Пахапиля сослали на юг, где живут казахи. Там он вскоре и умер. Наверное, от голода и чужой земли.

Его сын Густав окончил мореходную школу в Таллинне, на улице Луизе, и получил диплом радиста.

По вечерам он сидел в Мюнди-баре и говорил легкомысленным девушкам:

— Настоящий эстонец должен жить в Канаде! В Канаде, и больше нигде.

Летом его призвали в охрану. Учебный пункт был расположен на станции Иоссер. Все делалось по команде: сон, обед, разговоры. Говорили про водку, про хлеб, про коней, про шахтерские заработки. Все это Густав ненавидел и разговаривал только по-своему. Только по-эстонски. Даже с караульными псами.

Кроме того, в одиночестве — пил, если мешали — дрался. А также допускал — «инциденты женского порядка». (По выражению замполита Хуриева.)

— До чего вы эгоцентричный, Пахапиль! — осторожно корил его замполит.

Густав смущался, просил лист бумаги и коряво выводил: «Вчера, сего года, я злоупотребил алкогольный напиток. После чего уронил в грязь солдатское достоинство. Впредь обещаю. Рядовой Пахапиль».

После некоторого раздумья он всегда добавлял:

«Прошу не отказать».

Затем приходили деньги от тетушки Рээт. Пахапиль брал в магазине литр шартреза и отправлялся на кладбище. Там в зеленом полумраке белели кресты. Дальше, на краю водоема, была запущенная могила и рядом — фанерный обелиск. Пахапиль грузно садился на холмик, выпивал и курил.

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Когда власть не от Бога

НАСТРОЙКИ.

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

1
2
3
4
» .
69

Когда власть не от Бога

«До смерти борись за истину, и Господь будет побеждать за тебя».

Свт. Иоанн Златоуст

Если мы — Божии, тогда и война — Божия…

Говоря «мировая закулиса», мы подразумеваем «тайна беззакония», говоря «тайна беззакония», понимаем, что реальные дела этой сети — скрыты за многими печатями. До сих пор, например, никто не знает имен истинных владельцев частной компании «Федеральная резервная система», уже без малого сто лет печатающей без контроля и ограничения «американские» доллары, отдавая их в кредит правительству США, продавая их с безумной рентабельностью по всему миру и по всему миру на корню скупающей политиков, министров, президентов… Некоторые имена, тем не менее, становятся известны. Ротшильды, Морганы, Рокфеллеры — эти и подобные им фамилии-призраки и сообщества, им подвластные, стали уже зловещими «водяными знаками» на страницах мировой истории, появление которых неминуемо несет человечеству неисчислимые страдания и скорби.

Что, однако, движет такими «людьми», поставившими сегодня перед собой цель «сократить» население Земли на один, два, три миллиарда человек? Вопрос, возможно, из области психиатрии, и все же.

Это, конечно же, не любовь. И даже — не ненависть. Это — невероятной концентрации смесь нечеловеческой жестокости и многовековой ненависти, убивающей в душе все живое.

Схожие с людьми лишь внешне, они образуют демоническую породу людей мертвой души, «сынов погибели», которая веками выводилась в культе поклонения тому, кто от начала был отцом лжи и человекоубийцей. Это люди ада, живущие здесь, на Земле, его дыханием и уже при жизни обреченные на будущие вечные муки.

У них нет и не может быть Родины. У них нет живой души, поэтому в ней отсутствует благородство: им не понятны чувства достоинства и чести, но как никому другому понятна страсть к «благородным металлам».

Им не знакома настоящая любовь, ибо всякий любящий светится любовью — они же подобны безводным облакам или пеплу, рассеянному по земле, всюду несущему мрак.

Любовь — это свет миру, это солнце духовной жизни, и если есть страна, где живут любящие люди, эта страна светится любовью. Такой духовно-солнечной страной до сих пор остается Россия. Поэтому когда сегодня истаивает любовь в русском народе, истаивает и свет в мире.

И в наступающих сумерках все тяжелее становится распознавать «сынов погибели», а им — все легче творить свою «тайну беззакония».

Однако, если приподняться над плотской жизнью и вырваться из плоскости «души и плоти» в трехмерный духовный мир, жизнь человеческая предстает в совершенно ином, реальном свете.

Тогда начинаешь ясно понимать, что любовь или даже идеал любви — это и есть абсолютное мерило всех человеческих ценностей. Вместе с этим пониманием приходит и знание главных законов духовной жизни, которые так же неизменны, как законы всемирного тяготения. «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» ( 1 Ин. 4, 16 ). А «кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» ( 1 Ин. 4, 8 ). Практическое знание и желание жить по законам духовного мира и отличает сегодня Россию от многих других стран, в нем — ее главный духовный ресурс, которого нас хотят лишить, чтобы окончательно подчинить себе.

Но Бог пока с нами! Чтобы познавать Его и быть с Ним, Он дал нам совесть и религиозное чувство, которое как сильный ветер раздувает огонь ума, дает ему силу, необходимую для проникновения в духовный мир, откуда берут свое начало все силовые линии материальной жизни.

Он дал и форму нашему религиозному чувству, именуемую православной верой, которая, обретая твердость, становится убежденным знанием. Он дал нам Церковь, где это чувство может возрастать и укрепляться. И, наконец, Он дал нам сонм святых мучеников и исповедников православной веры, своим подвигом убеждающих нас в святости нашей Церкви.

Нет в мире ничего выше и драгоценнее веры, основанной на христианской любви к Богу и ближним. Обретая ее, мы обретаем царское достоинство.

И как всякая драгоценность, любовь также нуждается в том, чтобы ее хранили и охраняли как высшую ценность на нашей грешной земле, ибо в ней — смысл, залог и основа настоящей и будущей жизни. Ее и сохраняют христианские народы самозабвенно, передавая иным как свет жизни во тьме языческого бытия.

И в русском народе она хранится Православной Церковью уже более десяти веков.

Само наименование Православия говорит о правильном, т. е. верном прославлении и общении с Богом, в основе своей идущим от самих апостолов — учеников Христовых. Православие — это видимое свидетельство сокровенной жизни нашего народа с Богом.

Читать еще: Что легче сталь или чугун?

Предки наши оставили нам немало примеров стояния в истине и хранения Православной веры, против которой ополчилась сегодня вся мировая тьма, руководимая идеологами от «тайны беззакония». Наказанные за свое богоотступничество безумием сердца, «неразумные хазары», «сыны погибели» увлекают за собой миллионы и миллионы, которых, как сухой хворост в огонь, бросает «князь мира сего» на строительство новой Вавилонской башни, именуемой Новым мировым порядком. Как и подобает лукавым человекоубийцам, они скрывают от всех, что «порядок» этот — порядок ада…

Опьяненные от «успехов» рвутся они к своей цели, не видя того зла и злобы, которыми переполнены они и которые направлены пока только на «чужих».

Но как только они достигнут своей цели и останутся наедине в собой, когда уже не надо будет бороться с «чужими», — они начнут искать «чужих» среди «своих» и пожирать друг друга. Таков непреложный закон безбожной жизни! Потому, видимо, и Священное Писание отводит «царству антихриста» всего лишь три с половиной года — срок совершенно символический, меньший, чем разовый срок нынешних президентов-демократов, фактически мгновенный в масштабе истории.

Никто, впрочем, не станет возражать, что и это «мгновение» будет страшным и трагичным, как смерть человека, наступление которой каждый стремится отодвинуть как можно дальше.

Но и погубив все живое на земле, они останутся бесконечно бессильны перед Богом, Который из камней может создать Себе вновь живую душу, «сынов Авраамовых». Поэтому и сегодня мы слышим себе в утешение Его голос: «Не бойтесь и не ужасайтесь множества сего великого, ибо не ваша война, а Божия» ( 2 Пар. 20, 15 ). Что значат эти слова для нас? А то, что главное — всегда оставаться Божиими, прислушиваться к Его голосу, жить по Его, а не по своей воле. Словами этими Он постоянно говорит нам: «Не бойтесь и не страшитесь! И не думайте о том, как и через кого Я расправлюсь с врагами вашими». Ибо сказал Он через пророка Самуила: «Знайте, что ваши мысли — не Мои мысли». Это не значит, однако, что мы не должны ничего предпринимать для своего спасения, для спасения своих семей, государства. Наша активность — это наша активная социальная позиция и посильная помощь друг другу. Каждый на своем месте будь христианином, каждый в себе побори малодушие, робость, гордыню. Если ты русский — помоги русскому! Против русских сегодня основная брань супостатов. «Делай, как должно, а будет, как Бог даст!»

В своей новой книге Татьяна Грачева являет нам, прежде всего, пример христианского стояния в Истине, жизни по правде — без лести, лжи, лицемерия.

Подобно святому пророку Иоанну Предтече, обличавшему в блудодеянии царя Ирода, она обличает блудодеяние — обман и предательство — власть предержащих, цинично и жестоко разрушающих

Событие (Станюкович Константин Михайлович)

В шестом часу дня к подъезду большого дома на Песках подъехал один из его жильцов – господин Варенцов. Это был блондин среднего роста, лет тридцати, одетый скромно, без претензий на щегольство и моду. Но все на нем было аккуратно и чистенько: и пальто, и фетр, и темно-серые перчатки.

В этот теплый августовский день Варенцов вернулся со службы не в обычном настроении проголодавшегося чиновника. Оно было приподнятое, возбужденное и слегка торжественное.

Варенцов соскочил с дрожек, вынул из портмоне две монетки, внимательно осмотрел их – те ли – и, вручая их извозчику из «ванек», не без довольной значительности в скрипучем голосе сказал:

– Я, братец, прибавил!

«Чувствуешь?» – казалось, говорили серо-голубые глаза.

Извозчик «почувствовал», но не очень от прибавки пятачка. И, снимая шапку, сделал льстивое лицо и проговорил:

– Ехал, слава богу, на совесть! Еще бы прибавили пятачок, барин хороший!

– Прибавил, а ты клянчишь! Стыдно, братец! – возмущенным и строгим тоном произнес Варенцов и вошел в подъезд.

Пожилой, худой и грязноватый швейцар Афиноген, судя по истрепанной ливрее и замаранной фуражке, нисколько не заботившийся о своей представительности, встретил Варенцова сдержанно, тая в душе серьезное неудовольствие против жильца.

Еще бы! Платит только рубль в месяц жалованья, на рождество и пасху дает по рублю, на чай хоть бы раз гривенник, никуда не посылает и не поощряет попыток на разговор.

Афиноген, жадный на деньги и объяснявший, что копит их единственно на «предмет женитьбы», хотя и не думавший о ней, вел упорную усмирительную войну против Варенцова и его жены.

Дверная ручка их квартиры не чистилась. Письма и газеты дня по два вылеживались в швейцарской. Непокорных жильцов, возвращавшихся домой после полуночи, Афиноген не без злорадства выдерживал на морозе у подъезда минут по пяти. Гостям Варенцовых, спрашивавших: «Дома ли?» – он врал ради педагогического воздействия, по вдохновению. Ничего не действовало.

Имевший определенные и довольно мрачные воззрения на супружескую верность и семейное благополучие жильцов, Афиноген старался найти какой-нибудь козырь против Варенцовых. Но все его тайные разведки были напрасны.

И обманутый скептик и скопидом решил, что восьмой нумер «очень аккуратен вокруг себя». Однако оружия не сложил, надеясь, что какая-нибудь «штука» да должна обозначиться. Тогда эти единственные непокорные жильцы в доме «войдут в понятие» и будут платить швейцару по-настоящему.

– Есть что? – спросил Варенцов.

– Почтальон только что подал! – официально-сухо ответил швейцар, подавая Варенцову повестку на заседание какого-то благотворительного общества.

Варенцов все-таки открыл ящик столика, у которого всегда дремал или читал газету швейцар. Затем взглянул на почтовый штемпель полученного конверта и, аккуратно положив в карман повестку, стал подниматься наверх.

Виктор Николаевич Варенцов жил в пятом этаже почти два года и никогда не находил, что высоко. Напротив, говорил, что наверху воздух лучше и подъемы полезны. Здоровый, с хорошо развитой грудью, он поднимался свободно, легко и ровно дыша. Но сегодня Варенцов подумал вслух: «Высоковато…»

Для кого – так и не досказал.

Он отворил двери своим ключом, бережно повесил пальто, смахнув с него паутину, положил шляпу на подзеркальный стол, сперва смахнув с него пыль, и перед зеркалом оправил свои густые, коротко остриженные, светло-русые волосы, волнистую бородку и мягкие небольшие усы.

Зеркало отразило чистенькое, пригожее лицо, свежее и румяное, дышавшее здоровьем. И весь он был чистенький в скромном пиджачке, с пестрым галстуком на высоком воротничке, стройный, крепкий и сухощавый, с белыми руками и обручальным кольцом на безымянном пальце.

Виктор Николаевич бросил взгляд на маленькую прихожую, потянул воздух красивым прямым носом и поморщился.

«Кухней пахнет, да и прихожая мала!» – решил Варенцов.

Проходя ровной неспешной походкой через гостиную, Варенцов и ее оглядел. И, словно бы заметив, что обстановка плохонькая и мебель потертая, подумал: «Не мешало бы обновить. Лина мечтает об этом!»

С этой мыслью Варенцов вошел в «уголок» Лины, как называла она часть большой спальной за драпировкой, – с мягкой, обитой светлым кретоном [1] мебелью, зеркальным шкафом, этажеркой с книгами и несколькими фотографиями писателей на простенке над простеньким письменным столом, на котором стояли в хорошеньких рамах фотографии мужа, детей и родных.

Словари

ХО́ЛЕНЫЙ, холеная, холеное. Избалованный уходом, заботой. «Там холеную доченьку обвеют ветры буйные.» Некрасов. «Ой, холеные косточки российские, дворянские!» Некрасов.

|| Опрятный, чистый, гладкий. Холеные руки. Холеная лошадь.

ХО́ЛЕНЫЙ, -ая, -ое и ХОЛЁНЫЙ, -ая, -ое. Содержащийся в холе, ухоженный. Х. конь. Холёные руки.

Изнеженный уходом и заботой.

Это был плотный и неразговорчивый человек с наружностью холеного барина. Паустовский, Черное море.

Свидетельствующий о постоянном и внимательном уходе.

Холеные руки. Холеное лицо.

Короткая холеная шерсть так и блестела на ней [кобыле], переливаясь от движения мускулов под кожей. Куприн, Изумруд.

Он был ростом ниже меня, и я хорошо видел его тонкое лицо, украшенное холеной бородкой. М. Горький, О Гарине-Михайловском.

Человек, которому во всем сопутствует удача.

— Он был удачник. У него были холеные, гордые дети и высокая, нарядная жена. Он был директором классической гимназии. Леонов, Дорога на Океан.

ХО́ЛЕНЫЙ, -ая, -ое и ХОЛЁНЫЙ, -ая, -ое. Содержащийся в холе, ухоженный. Х. конь. Холёные руки.

КАМУФЛЯЖНЫЙ ая,ое. спец. Отн. к камуфляжу. БАС-1. Плащ, покрытый крупными темно-зелеными, камуфляжными пятнами. Вс. Иванов Агасфер. Прапорщик Кухар пятнистых камуфляжных штанах и обтягивающей мускулы майке стоит за деревом. Огонек 1989 38 31. Холеные руки и щеки лилейные, Своею к хозяевам близостью важные — Торчали в передних лакеи ливрейные, А нынче лакеи сидят камуфляжные. Г. Нискеров О лакеях. // ЛГ 15. 11. 1995. Но вот вплывает <в магазин> мадам, следом — «оруженосец» в камуфляжной униформе, .. сама же мадам, завернутая в соболью шубу, и не разглядеть: одна головенка высовывается. П. Дедов Сполохи. // Сиб. огни 2000 2 94. ♦ Камуфляжная листовая лягушка. СНЖ амфиб. 466. || перен. Камуфляжная форма русского шовинизма. ВФ 1995 2 15. — Лекс. БАС-1: камуфля/жный.

Читать еще: Кислородно конвертерный способ получения стали

КАСТАНЬЕТНЫЙ ая, ое. castagnette f. Отн. к кастаньетам. Что держит балерина: шарф или кукольное полотенце? Иногда в них явственны какие-то кастаньетные, тамбуринные локти, присогнутые, без ощущения кисти и тем более пальцев. 1937. Блок Танец 314. || Напоминающий звучание кастаньет. Вот он играет на мамином дне рождения на рояле, и к Шопену примешивается легкая кастаньетная дробь. — У отца были длинные, холеные ногти. М. Шишкин Взятие Измаила. // Знамя 1999 10 17.

О величине, форме, толщине рук (руки), пальцев, крепости мускулов; о кожном покрове; о физической силе рук (руки).

Аккуратные, аристократические, атласные, барские, барственные, бархатистые, бархатные, безмускульные, бескостные, бессильные, богатырские, боксерские, большие, воздушные, вялые, гибкие, гладкие, граблевидные, грациозные, громадные, грузные, детские, длиннополые, длинные, дряблые, дряхлые, дюжие (разг.), железные, женские, жесткие, жилистые, жирные, загрубевшие, загрубелые, задубелые (простореч.), задубленные, заскорузлые (разг.), засушенные (разг.), зачерствелые (устар.), здоровенные (разг.), изящные, интеллигентские, иссохшие, исхудалые, корявые (простореч.), костистые, костлявые, красивые, крепкие, крестьянские, крошечные, круглые, крупные, лебяжьи, легкие, лилейные (устар. поэт.), маленькие, малосильные, могучие, мозолистые, морщинистые, мосластые (простореч.), мослатые (простореч.), мощные, мужицкие (разг.), мужские, мускулистые, мягкие, наливные, наморщенные (простореч.), натруженные, небольшие, нежные, некрасивые, немощные, обветренные, огромные, одубелые (простореч.), округлые, погрубелые (разг.), полные, породистые, пухлые, пышные, работничъи (устар.), рабочие, ребячьи, сдобные (разг.), сильные, слабосильные, слабые, сморщенные, стариковские, старческие, сухие, сухожильные, сухощавые, твердые, толстые, тонкие, тонкокостные, тощие, трудовые, тугие, тяжелые, узкие, узластые (разг.), узловатые, ухватистые, хваткие, хилые, холеные, хрупкие, худощавые, худые, цепкие, черствые (устар.), чугунные, шелковистые, шелковые, шершавые (шаршавые, устар.), широкие, ширококостные, широкопалые, шишкастые (простореч.), шишковатые, энергические (устар.), энергичные.

О цвете, состоянии рук (руки); о горячих, холодных и т. п. руках.

Безжизненные, белоснежные, белые, бестрепетные, бесчувственные, бледно-розовые, бледные, бронзовые, восковые, горячие, дрожащие, жаркие, закаменевшие (разг.), зябкие, коричневые, коснеющие, кофейные, коченеющие, краснопалые, красные, ледяные, лихорадочные, медные, молочно-белые, мраморные (устар. поэт.), нервные, озябшие, окаменевшие, омертвелые, оцепенелые (устар.), пергаментные, перловые (устар. поэт.), прохладные, розовые, серые, склеротические, смуглые, снежно-белые, снежные, спокойные, теплые, трепетные, трепещущие, трясущиеся, усталые, утомленные, хладные (устар.), холодные, черные.

Об искусных, умелых, ловких руках; о руках как символе ловкости, умения и т. п.

Безотказные, быстрые, верные, внимательные, волшебные, всемогущие, деятельные, добрые, золотые, искусные, ладные, ловкие, набитые, опытные, подвижные, проворные, расторопные, резвые (устар.), спокойные, творческие, трудолюбивые, уверенные, умелые, усердные, хитрые (устар.), шустрые.

О руке, выражающей черты характера, психического склада, душевного или физического состояния человека и т. п. (обычно в ед. числе).

Безвинная (устар.), безжалостная, безответная (устар.), беспощадная, бесстрастная, благосклонная, боевая, верная, вкрадчивая, властная, внимательная, всевластная, грозная, дерзкая, дерзновенная (устар. поэт.), добрая, дружеская, жадная, жестокая, заботливая, завистливая (устар.), загребущие (мн., простореч.), истязующая (устар.), крепкая, ласковая, мстительная (устар. поэт.), надежная, небрежная, невинная, неприветливая, несмелая, нетерпеливая, нечуткая, осторожная, отчаянная (устар.), презренная (устар. поэт.), преступная, пугливая, равнодушная, робкая, самовольная, самодержавная (устар.), своевольная, смелая, страшная, стыдливая, твердая, томная (устар. поэт.), торопливая, убийственная (устар. поэт.), упорная, упрямая, усердная, ухватистая (разг.), хищнические (обычно мн.), хищные (обычно мн.), хозяйская, холодная, честная, чистая (устар. поэт.), чуткая, щедрая. Античные, железно-жилистые, косолапые, медлительные, мускулярные, светлые, снегоподобные, тароватые, трудные, чародейные.

О цвете, состоянии рук (руки); о горячих, холодных и т. п. руках.

Об искусных, умелых, ловких руках; о руках как символе ловкости, умения и т. п.

О размере, состоянии, характерном признаке.

Аккуратные, аршинные, большие, вислые, висячие, выпуклые, густые, длинные, дуговые, жесткие, жидкие, завитые, закрученные, колючие, короткие, косматые, курчавые, лохматые, мохнатые, мочальные, мягкие, небольшие, обвислые, обвисшие, отвислые, прямые, пуховитые, пушистые, пышные, распушенные, растрепанные, редкие, свалявшиеся, свислые, стоячие, толстые, тонкие, тощие (разг.), трубчатые, тяжелые, хвостастые (простореч.), хвостатые, холеные, хохлатые (разг.), шершавые, щетинистые, широкие.

Белёсые (белесые), белобрысые, белокурые, белые, буроседые, бурые, воронёно-черные, воронёные, дымчатые, желтые, золотистые, золотые, каштановые, медные, мочалистые (разг.), мочальные, палевые, пегие, пепельно-рыжие, пепельно-серые, пепельные, пшенично-желтые, пшеничные, русые, рыжие, светло-желтые, светлые, седые, серые, сивые (разг.), смолисто-черные, смолистые, смолянистые, смоляные, соломенно-желтые, соломенные, табачные, темно-каштановые, темно-русые, темные, угольно-черные, черные.

О впечатлении, психологическом восприятии; об оценке усов.

Бравые, воинственные, грозные, задорные, изящные, красивые, лихие, молодецкие (разг.), мрачные, прекрасные, престрашные, роскошные, стильные, страшные, суровые, угрюмые, ужасные, унылые, франтовские, шикарные (разг.), щегольские.

В сравнении с животными, насекомыми.

Бобровые, котовьи, кошачьи, моржовые, тараканьи.

В сравнении с усами некоторых исторических лиц; об усах лиц некоторых народностей, профессиональных и социальных групп.

Вуденновские, гвардейские, гусарские, д’артаньяновские, запорожские, китайские, мопассановские, панские, солдатские, фельдфебельские, хохлацкие (простореч.), чаплинские, шевченковские. Краснопартизанские, крутые, пиковатые, свежие, штопорные.

О форме, степени полноты или худобы; о состоянии мышечной ткани, кожного покрова.

Бархатистые, бархатные, брыластые (разг.), брюзглые (разг.), бульдожьи, ввалившиеся, впадшие, впалые, втянутые, выхоленные, вялые, гладкие, горячие, горящие, дряблые, жаркие, жесткие, жирные, завалившиеся, запавшие, здоровые, иссохшие, колючие, крепкие, круглые, лоснящиеся, морщинистые, мягкие, мясистые, набрякшие, налитые, наморщенные, нежные, обветренные, обвислые, обрюзгшие, одутловатые, округлые, опавшие, опалые, опухшие, отвислые, отечные, повислые, полные, провалившиеся, прохладные, пухлые, пылающие, раздутые, рыхлые, рябые, свежие, скуластые, сморщенные, старческие, сытые, теплые, толстые, тугие, упитанные, упругие, холеные, холодные, худощавые, худые, щедроватые (простореч.), щетинистые, ядреные (простореч.).

Алые, белые, бескровные, бесцветные, бледно-желтые, бледно-розовые, бледные, блеклые, бронзовые, бурые, вишневые, восковые, выцветшие, голубые, желтые, землистые, кирпично-красные, кирпичные, красные, лиловые, матовые, медно-красные, медные, пепельные, побелевшие, поблёклые, помидорные, пунцовые, розовые, румяные, свекольные, серые, сизые, смуглые, черные, янтарные, яркие. Веселые, каленые, парафиновые, сумчатые, яблочно-упругие.

голоса

Рейтинг статьи